Новости Южно-Сахалинска

"Soсiopath/Гамлет": типа Шекспир в кубе

Новосибирский театр "Старый дом" на фестивале "Сахалинская рампа" показал спектакль своего лидера Андрея Прикотенко. Сколько будет существовать мир, столько будут играть, ставить, перелицовывать Шекспира. Но новосибирцы пошли еще дальше, не просто от оригинала дистанцировались, но переписали своими словами, чтобы сказать о нашем времени.
Каждый пишет свою картину мира, в ХХI веке читатели стали юзерами и геймерами, смартфон победил все прочие средства коммуникации. Классические переводы Шекспира, как бы ни были красивы, не прокатывают, тинейджеры и многие другие, вполне грамотные люди вязнут в велеречивых лонгридах из жизни королей и танов.
В версии Прикотенко истертые слова про мир-театр, людей-актеров получают буквальное воплощение. Его Гамлет предлагает зрителям компьютерную игру "Социопат" в жанре невроза — для тех, кто в танке, клетке, сутками сидит в телефоне. Герои на Шекспира особо не претендуют: в списке действующих лиц — "типа Гамлет", "типа Офелия", безымянные родители, друзья и эмодзи.
"Такого я еще не видел!", — выдохнул зритель. Что может быть слаще комплимента для уха режиссеров, которых журналисты на пресс-подходах не устают доставать "оригинальным" вопросом — чем будете удивлять? Что сцена стала зрительным залом, не новость, конечно. Но в "Старом доме" замок Эльсинор попал в зрительскую осаду со всех сторон. Режиссер загнал своих героев в прозрачный куб, на арену, где идут гладиаторские бои белых и черных, и некуда спрятаться от любопытных взглядов, простреливающих навылет клетку. Да и он не прячется, а налаживает диалог со зрителем — единственно привычным способом, через смартфон. По стенкам сетки-клетки бегут проекции его команд, и публика-умница тут же ведется — хохочет, топает ногами по знаку Гамлета. И начинается шоу "Пусть говорят". "Теперь я не один, теперь вы есть у меня", — удовлетворенно вздыхает.
Этот "Гамлет" не просто раздражает, он атакует без передышки словоизвержением. На стенки клетки проецируются слова перевода Пастернака, которые, расслаиваясь на буквы, стекают на пол, переходят на лица и улетают яркими вспышками в небо. Расправившись с Шекспиром, спектакль опрокидывает на голову зрителя водопад собственных слов, где текст перемешан с Бродским и уличным сленгом. Поскольку слово сегодня избрано инструментом противостоять несправедливости мира, рэп-батл выглядит убедительнее тоненькой шпильки рапиры в диспуте с Клавдием. Гамлета играют в очередь несколько актеров, и у каждого для монологов припасен рэп собственного сочинения. Сокрушительный динамизм, нерв, ураган спектакля создают синтез света, музыки, пластики, актерской игры, вместе образуя "это — космос!" — самый краткий панегирик созданию Прикотенко.
"Социопат" от классического "Гамлета" все-таки недалеко ушел, его персонаж тоже сотрясает воздух и стабильность, ибо ему претит вранье, справедливости требует его сердце. Не смотри, что тут парень вида совсем негероического, лысый неспортивный "хикомори" в невнятном балахоне и очочках, одним этим рушит семейную гармонию. В семье, помешанной на культе фитнеса, вздорный задохлик-геймер торчит занозой в боку. Вот скука-то, жизнь уже устоялась и налаживается, у взрослых — два античных тела — все ровно и хорошо, прекрасная мама на гироскутере и в перьях искренне любит дядю, у дяди в белых одеждах пресс брюшной — закачаешься. А этот многословный псих путается под ногами с криками "Пепел Клааса стучит в моем сердце", без всякого явления призрака убиенного отца предъявляя счета маме и дяде.
Собственно, до конца спектакля зритель разбирается, кому больше к лицу ярлык социопата. Гамлету ли, который предпочитает несовершенному обществу себя, любимого, потому что в обществе сплошь негодяи, лизоблюды, карьеристы и прочая "жижа" (одна Офелия удостоится доброго слова любовь, но и явится на сцену типа привидения, как будто уже утопилась). Или жизнелюбцу-убийце Клавдию, который взял трон и любимую женщину, знаменуя тип хозяина жизни и человека действия, пока вы тут словесным мусором засыпали все Датское королевство. Зато прагматический Клавдий очень четко объяснил нам насчет инфантилизма нынешнего поколения, которое жизни не знает, жизнь не любит, зато поучать всех — хлебом не корми (тут качели симпатий ощутимо качнутся в сторону, ну убедителен же). А Гамлет, кажется, выбирается из искусственного самозаточения в четырех стенах с миссией "правдоруба с ледорубом" с вполне четкой целью ("я сын своего отца, и это место мое, и я никуда не уйду, и этот конфликт разрешится ценой моей жизни"). И потому интрига сохранена до конца — мне лично так до конца и не было явно, что лысого волнует более — жить по совести или восстановить утраченный статус-кво. В спектакле "Старого дома" выведен в первые лица негероический герой нашего времени, у которого (и времени, и героя) мышцы атрофированы настолько, что слово становится поступком, и это уже немало. Хотя радоваться этому не очень хочется…
Фото Чехов-центра
Кажется, зрители на обсуждении были чуть удивлены простотой мотивации режиссера, почему у них такой "Гамлет" и нет ли перекоса содержания в пользу формы: не забывайте, что мы живем здесь и сейчас, нам нужно привлечь в театр молодежную аудиторию, с ним мы победили, народ ломится, у нас аншлаги... На этом спектакле фото- и видеосъемка разрешена, создатели сразу рекомендуют транслировать ее в соцсети. А обсуждение тоже вылилось в конечном счете в батл, правда, не до убийства. Но слушая иные аргументы, хотелось согласиться с Гамлетом о Полонии: если он будет нести чушь, я прикидываюсь сумасшедшим. Ибо градус нетерпимости, присущий некоторым сахалинским "лучшим зрителям" ("что вам тут объяснять, когда и так все понятно?"), показал: даже говоря о прекрасном (как и по утрам в пробке), — #я/мысоциопаты.
На назревший лично у меня вопрос, а не хотите ли пригласить Андрея Михайловича на постановку, худрук Чехов-центра Александр Агеев тут же спрятался в "ореховую скорлупку": вот все-то вам скажи, не успевши мысль додумать... Нет, правда, режиссера Прикотенко надо как-то заполучить на новый театральный сезон, чтобы подзарядить батарейку. А то ведь отважно предлагая такие высоковольтные манифесты, Чехов-центр "роет" и себе ямку. С ними зритель переходит на новый уровень, и самому театру надо будет ему соответствовать.

5 1998 23